Мир спортивных страстей, подсмотренных через глазок фотоаппарата
Валентин Николаевич ЕВСТИГНЕЕВ (28 сентября 1933 года в Москве – 17 февраля 2006 года в Москве, похоронен на Митинском кладбище, участок 44) – профессиональный портной, спортивный фотограф, возглавлял секцию фотографов общественного пресс-центра московского «Динамо», был внештатным сотрудником ведущих спортивных изданий страны, прежде всего газеты «Советский спорт», еженедельника Футбол» (с 1968 года, «Футбол-хоккей»), журнала «Пограничник».
Я близко сошёлся с Валентином с осени 1964 года, года основания общественного пресс-центра московского «Динамо», на первых порах он носил название клуба болельщиков при стадионе «Динамо», и до начала 90-х годов, то есть где-то около 30 лет мы с ним дружно работали в этой динамовской организации, где энтузиасты болельщики бескорыстно пропагандировали турнирные достижения спортивных команд московского «Динамо», в первую очередь футбольных, начиная от команд мальчиков и юношей футбольной школы и кончая командой мастеров. Поэтому до 1964 года о жизни Валентина узнал из его кратких рассказов, воспоминаний родственников и второй его супруги, Ольги Александровны, которой пришлось провожать Валентина в его последний путь на этой грешной земле.
Родился Валентин в обычной рабочей семье. Его отец из Подмосковья, затем переехал в столицу, был рабочим в протезном институте, который в довоенные годы находился рядом с тем местом, где сейчас расположено метро «Аэропорт». Там встретился с молодой москвичкой Катей, с которой вскоре и поженился. Появившийся сын впоследствии по стопам отца не пошёл, а вот его брат Александр, появившийся позднее, наверное, под влиянием отца, погибшего на фронте в 1942 году, стал протезистом и долгое время работал в Центральном институте травматологии и ортопедии (ЦИТО).
Окончив среднюю школу, поступил в техникум, в котором стал обучаться секретам ремесла портного, мастерству индивидуальных кройки и пошива верхней одежды. Как и всякий столичный мальчишка он с раннего возраста познакомился с миром спортивных игр, где сразу и на всю жизнь влюбился в футбол. Возможностей заниматься своим увлечением организованно не имел, но каждую свободную минуту, оторванную от учёбы и домашних дел, гонял мяч в дворовых командах своего детства.
Наиболее полно спорту и футболу посвятил своё свободное от военных будней время в армии, когда ему, 18-летнему парню, пришла пора отдать свой гражданский долг стране. Попав в пограничные войска Министерства внутренних дел СССР, он служил далеко от родного города, на Дальнем Востоке, где быстро привык к суровым условиям военной профессии, и мгновенно выдвинулся в число наиболее дисциплинированных и грамотных бойцов. Его хватало не только на строгие военные будни, но и на военные спортивные праздники. Особенно увлечённо играл в футбол, в котором обосновался в нападении. Природные скорость, ловкость, разученные финты и сильные удары по воротам с обеих ног позволили ему не только стать лучшим нападающим полка, но и войти в сборную части (соединения), о чём свидетельствуют лаконичные строки Почётной Грамоты, сохранившейся в архивах его семьи. Вчитаемся в неё, и узнаем, что 8 июня тысячу девятьсот пятьдесят пятого года младшему сержанту ЕВСТИГЕЕВУ В.Н. была вручена Грамота, согласно которой «Командование пограничных войск МВД Дальневосточного округа за 2-е место по футболу в составе части в окружной летней спартакиады пограничных войск награждает его настоящей Грамотой. Начальник пограничных краснознамённых войск МВД Дальневосточного округа генерал-майор П.Орлов.».
Надо ли говорить о том, что именно с этих военных лет, он становится ярым динамовцем и веру в благородство и высший класс спортивного общества пограничников пронесёт с редчайшими любовью и верностью через всю свою жизнь.
Отдав, как положено два года своей молодой жизни гражданскому долгу, он возвращается в Москву, неустанно работает над свои профессиональным ростом и вскоре становится одним из авторитетных мастеров столицы по кройке и пошиву мужской одежды в ателье на проспекте Мира. В эти же годы возникает и новая молодая семья. Он знакомится с девушкой Катей, и вскоре они вступают в положенный брак. В молодой семье, как и положено жизнью, радостным воплем возвещает о появлении на свет в сентябре 1959 года его единственный сын Сергей.
Через несколько лет вне привычных профессиональных рамок рождается его новое увлечение (хобби), которому он отдаётся страстно, безгранично и без устали – спортивная фотография. Он после работы и семейных будней окунается в новый чарующий мир спортивных страстей, увиденный через объектив фотоаппарата, с которым (фотоаппаратом) уже никогда не расстаётся. Первые его снимки, как у любого фотолюбителя, были, скорее всего, робкими и неумелыми, но благодаря возникшей расширившейся практики в результате его попадания в общественный пресс-центр московского «Динамо» его умение крепнет, наливается силой и Валентин становится завсегдатаем московских спортивных арен, в основном крупнейших московских стадионов – Центрального стадиона имени В.И. Ленина, ныне всем известных Лужников, «Динамо» и «Локомотив», постепенно заводит профессиональные взаимоотношения с известными специалистами спортивной фотографии (экс-вратарём московского «Динамо» Алексеем Петровичем Хомичем, Владимиром Гребневым, Владимиром Ульяновым, Игорем Владимировичем Уткиным и многими другими). С каждым днём проникая в секреты спортивной фотографии, он начинает находить какие-то свои нюансы, точки видения спортивной борьбы и постепенно его фотографии начинают привлекать внимание и появляются, особенно с середины 60-х годов, в ведущей спортивной газете страны «Советский спорт» и единственном в то время футбольном еженедельнике СССР «Футбол» и «Футбол-хоккей», в различных спортивных, прежде всего футбольных, календарях-справочниках. Особенно часто фото Валентина начинают появляться в календарях справочниках издательства «Физкультура и спорт». Что, впрочем, легко объяснимо, если знать, что его коллега по динамовскому общественному пресс-центру Аркадий Викторович Комаров был в то время одним из ведущих редакторов и составителей этих справочников в вышеуказанном издательстве.
Когда футболисты зимой отдыхали, Валентин начал, так сказать по совместительству , фотографировать на играх по хоккею, прежде всего по хоккею с мячом, а затем и по хоккею с шайбой. Если весной, летом и осенью основным затруднением в работе было ненастье, дождь, иногда ветер и стылость, то зимой, как известно, к этим напастям прибавляется, то жуткий холод, то оттепель с её звонкой капелью, то пронизывающий ветер, то пурга, застилающая глаза. Мало того, что нужно поймать соответствующий миг спортивной борьбы, противоборства, надо ещё это сделать негнущимися от мороза пальцами, холодным аппаратом, так и льнущим к горящим щёкам. Мало кто рискнёт работать в таких условиях. Валентин же стойко переносил их, и почти никогда не мог равнодушно греть руки в карманах шубы, всегда бросаясь навстречу природным катаклизмам в поисках хорошего момента. Поэтому всё чаще и чаще начала мелькать его фамилия и на страницах ежегодных хоккейных справочников и календарях.
Но это всё так сказать попутно, вторым планом. Первым и основным его занятием становится бескорыстная работа в общественном пресс-центре московского «Динамо», окончательно оформившемся осенью 1964 года. Это была странная организация, где работали на общественных началах, то есть абсолютно бесплатно, бескорыстно, искренние энтузиасты и верные поклонники динамовского общества с его бело-голубыми цветами, горячо бравшиеся за любые дела по пропаганде достижений этого спортивного общества, его идеалов и традиций. Люди были разными, с разными характерами, способностями, разным отношением к жизни, но в итоге получился замечательный коллектив единомышленников, где никогда никто не подсиживал друг друга, где все были интересны друг другу по своим человеческим качествам. У нас был закон – не требовать от человека сверх того, что он сам хочет сделать. Ведь у каждого из нас была семья, свои обязательства перед родными и близкими. В этой атмосфере каждый аккумулировал действия другого, и в общей творческой среде каждая мысль, идея, предложение срабатывали и служили во благо того, что мы делали. В этом плане могу сказать, что давно обратил внимание на Валентина, который выделялся основательностью, дисциплинированностью, деловитостью и ответственностью за свои слова. Если он что-то обещал, то мог ночами не спать, но всегда в полной мере и ответственно подходил к выполнению обещанного. И не было такого, чтобы он понапрасну обещал. И у меня, как одного из руководителя пресс-центра, просто душа радовалась, когда видел, как быстро рос Валентин как фотограф и руководитель секции в такой атмосфере.
И ещё одно, что меня просто восхищало в деятельности как всего пресс-центра, так и любого его члена, в том числе и Валентина. Это щепетильно-честное отношение к порученному делу, полная душевная отдача при выполнении разных поручений нашей организации. Мы стали со временем организацией, выполняющей большой объём работ. С 1964 года наши ребята стали выпускать программы на стадионе «Динамо». Они сразу же стали образцовыми для всей страны и вызвали неподдельный интерес у любителей футбола всей страны. Благодаря Валентину почти с первого дня программы стали выходить обязательно с фотографиями. Причём он, отдам ему должное, предоставлял фото всех членов своей секции, но составители программ, а ими по графику были все члены секции словесной пропаганды, отдавали предпочтение именно фото, подписанными фамилией Евстигнеев. Они, как правило, были наиболее динамичными, содержательными, интересными.
Через год мы почувствовали свои силы и решились на выпуск книг. Сначала это были справочники-ежегодники, отражающие всесторонне выступления всех команд динамовского клуба, включая прежде всего команду мастеров московского «Динамо» за определённый период. Сначала это были справочники на ротаторе, а с 1967 года благодаря инициативе ответственного секретаря Московской городской организации общества заслуженного мастера спорта Ивана Андреевича Степанчонка стали выпускать уже типографским способом. Нечего и говорить, что эти справочники, вызвавшие настоящий ажиотаж у всех поклонников футбола, были снабжены фотографиями ребят нашей секции фотографов. И вновь лучшими среди них неизменно бывали фотоработы, подписанные той же фамилией – Евстигнеев.
Наша организация стала зарабатывать деньги, мы все деньги вносили в общий котёл и распределяли на необходимые расходы на общем собрании. И понимали, что нужно выделять средства на фотосекцию. Ведь тогда фотографирование было муторным занятием. Помимо того, что надо было через глазок поймать динамичный и яркий момент, надо было иметь оборудование и материалы для проявления, закрепления, обработки плёнок и всякой другой дребедени. Поэтому мы знали, что процесс фотографирования не дешёвый процесс. И с пониманием относились к затратам ребят и старались всячески их компенсировать деньгами из заработанного. С другой стороны, надо понимать, что пресс-центр как общественную организацию буквально раздавила бы всякая формалистика, связанная отчётностью, проверкой правильности расходования денежных средств, зарабатываемых пресс-центром на общественные нужды. Лишних людей у нас не было, и мы строили свою работу на доверии к людям, ограничиваясь устными отчётами на бюро организации или общем собрании. И часто просто поражался, как все наши ребята кропотливо-честно отчитывались за каждый общественный рубль, за каждую поездку на соревнования. Они всегда чётко отделяли свои деньги от общественных, и предпочитали истратить свои, чем коллективно заработанные. За всю почти 50-летнюю историю пресс-центра не раз напрягал память, чтобы вспомнить хотя бы один факт, когда кто-либо проштрафился, истратил на себя больше отпущенного. И представьте себе, ни разу не вспомнил. И порой, тоскливо смотря на Валентина, который тщательно просчитав всё до копейки, возвращал мне какие-то деньги, я с досадой восклицал: «хоть бы ты себе оставил их на лишние какие-нибудь реактивы, либо пропил бы вместе с товарищем по фотоделу, в крайнем случае, премировал бы своих членов за какую-нибудь работу!». Он мне с достоинством и какой-то серьёзностью отвечал: «Нет уж, мы видим, с каким трудом, эти деньги нам достаются, и не можем себе позволить лишних трат, иначе, как можно было бы спрашивать ребят, дисциплинировать их?». И я, признавая его правоту, тут же проворачивал в своём мозгу какую-нибудь комбинацию, чтобы выйти на динамовское руководство, чтобы просить наградить активистов пресс-центра, на худой конец, какими-нибудь Грамотами, а ещё лучше, спортивными кроссовками или костюмами. И представьте себе, иногда это удавалось. Вообще отмечу, что динамовское руководство, осознав, что мы не о себе хлопочем, а хотим искренне помочь им в налаживании нестандартной, доходящей до сердца каждого любителя спорта, пропаганды достижений динамовских спортсменов, прежде всего в игровых видах спорта, очень здорово шло нам навстречу – все активисты получали бесплатные пропуска в лучшие динамовские ложи, фотографы получали пропуска с таким обязывающим штампиком «Выход на поле», где могли наряду с признанными ассами спортивного фотографирования у ворот делать свои снимки, в перерывах отдыхать в подтрибунных помещениях. Как я уже сказал, бывало, благодаря прежде всего Ивану Андреевичу Степанчонку, нам доставались бесплатные костюмы или спортивная обувь в виде тогда жутко дефицитных кроссовок. И вы бы видели, как ребята трогательно принимали эти награды, как радовались им, как занашивали динамовские костюмы годами буквально до дыр, как гордились грамотами и подарками. И Валентин этих грамот и подарков получал почти ежегодно. И от Московского Городского Совета, и от Российского, и даже в день своих круглых дат от Центрального Совета «Динамо». А я где-нибудь в углу получал от этой картины истинное удовольствие – не зря старался, не зря убеждал, каких ценных ребят они получили…
С годами авторитет Валентина как руководителя секции фотографов рос. И уже Олег Николаевич Кузнецов, один из наших неизменных руководителей, работавший инструктором в аппарате Московской организации общества (опять благодаря И.А.Степанчонку), руководитель секции юношеского футбола, обратился к Валентину с просьбой отснять все динамовские команды мальчиков и юношей в динамовской школе, причём он хотел, чтобы каждого футболиста школы наши фотографы сняли и спереди и сзади, и с боков. Фотографы буквально взвыли, получив такое задание от Кузнецова и побежали с жалобой на него. Пришлось мне вмешиваться в этот конфликт, урезав аппетиты Олега. И хоть я на какое-то время стал его смертельным врагом, фотографы, и Валентин, прежде всего, были всё же мне благодарны за то, что я понял, какие непосильные для них объёмы работ потребовал наш суровый Олег. Это, с другой стороны, объясняет, почему в архиве у Вали было так много фото динамовских мальчишек.
Мне кажется, что 80-е годы были пиком расцвета Валентина как спортивного фотографа, так и в чисто профессиональном плане. Многие наши ребята, и даже футболисты, начали у него шить по индивидуальным заказам костюмы и пальто. И даже получали удовольствие, когда узнавали, что заказать костюм или пальто у Валентина было дорогим удовольствием, которое мог не каждый себе позволить. Например, я лично позволить себе этого не мог, хотя Валентин не раз мне намекал, что сделал это бы мне по очень низким расценкам. Но уж этого я не мог себе позволить. И в мире спортивных фотографов он получил известность и признание. Его фото помимо наших пресс-центровских изданий, ассортимент и популярность которых возрастали, стали появляться в ряде новых журналов, например, в «Пограничнике». От имени нашего пресс-центра он выступил с адресом в день 60-летия своего признанного коллеги Алексея Петровича Хомича, который его признал, привечал и даже они не раз проводили время вместе, за кружкой пива обсуждая какие-то свои сугубо профессиональные вопросы.
В эти годы мы с Валентином сблизились и на другой почве, на нашем интересе к футболу, мы часто встречались где-нибудь на пустырях или стадионах в своё свободное время и с мальчишеским упоением гоняли мяч. Помню, как-то в Лужниках на одном из опустевших венгерских полей, мы с ним в небольшой компании гоняли мяч. Разразилась гроза, начался ливень, все разумные люди бросились под навес, а мы, разгорячённые страстными баталиями, остались гонять мяч под сильным дождём. И вот в один из моментов, получаю мяч на рывок, рвусь изо всех сил к пустым воротам, Валя сзади в подкате сбивает меня с ног, и я по раскисшему полю юзом качусь вперёд головой. Хочу затормозить, поскольку импровизированные ворота близко, и не могу, поле скользкое, на всём ходу головой сношу ворота. Кровь брызжет у меня из затылка, а мы как безумные, хохочем, насквозь промокшие дождём. И больно, и смешно, как я на всём бегу, пытаясь погасить скорость, сношу головой ворота и, наконец-то, останавливаюсь. Отсмеявшись, Валентин подаёт мне руку, и мы вдвоём бежим в кабинет хирурга, благо он находился недалеко, на малой спортивной арене Лужников. Женщина-врач как-то с недоверием посмотрела на ворвавшихся в её кабинет мужиков в промокшей спортивной форме, и, выслушав наши пояснения, осмотрела мой затылок, пластырем заклеила ранку, из которой кровь уже перестала идти, и вынесла суровый приговор: «До свадьбы заживёт…» Я тут же поинтересовался, чьей? Ведь мы оба женаты и у нас уже есть дети. Она посмотрела на нас, улыбнулась, и сказала: «До новой, и у обоих…». И ведь напророчила. Через несколько лет мы оба развелись (дети были большими), и вторично женились. И на своей новой свадьбе уже не волновался, а только смеялся над теми формальными словами, которые привычно устроителями говорились на этой всем надоевшей церемонии…
В 90-е годы наши пути с Валентином разошлись. Время наступало другое, было уже не до общественной работы, всем надо было выживать, крутиться, с благотворительностью пора было заканчивать.
Валя постепенно отошёл от общественного пресс-центра, я перешёл по предложению динамовского руководства в пресс-центр организованного динамовского клуба. Наши связи ограничивались лишь телефонными звонками, из которых я узнавал, что Валентин сосредоточился на своей портновской работе, разошёлся со своей первой женой, нашёл новое сердечное увлечение, и в основном после работы занимается разборкой и систематизацией своего фотоархива. С каждым годом наше общение становилось более тонким и вскоре, можно сказать, совсем оборвалось.
Снова он стал мне названивать в очень трудный для меня момент. Только что ушла из жизни мой верный друг, мой друг сердешный, моя вторая жена, с которой 13 лет мы прожили, что, называется, душа в душу. Перед этим после трудной болезни скончалась моя сестра. Потом последовал совсем страшный удар. Весь свет мне стал не мил, и я не жил, а просто существовал, скорее в силу жизненной инерции. В этот-то момент позвонил Валентин, да к тому же изрядно поддатый. Я с каким-то тупым равнодушием узнал и об его жизненных неприятностях, как он мне рассказывал, ему трамваем отрезало ногу, и он сейчас инвалид, на костылях скачет по комнате, в основном один одинёшенек, временами выгуливает свою собачку «Томочку» и очень скучает по старым временам. Скажу откровенно, я тогда был страшно плохой, весь в тоске и у меня не хватило душевных сил как-то вместе с ним попереживать наши общие беды. К тому же Валентин, как оказалось, многое напридумывал – ногу, в частности, ему отрезал не трамвай, а обычный хирург, обнаруживший гангрену, после перелома, который он получил, растянувшийся в нетрезвом виде на льду. К тому же в этот период я часто себя плохо чувствовал. Попросил своего товарища по пресс-центру Вадима Шувалова навестить Валю и передать ему большую синюю книгу, подготовленную под моим руководством про московское «Динамо», где было несколько фото Евстигнеева, с моим автографом и пожеланиями светлых дней. Но их, к сожалению, уже не было. Пока выходил из душевного кризиса, оклёмывался, Валентину становилось всё хуже, хотя Ольга Александровна, его вторая жена, оказалась милой женщиной, ухаживающей за своим супругом изо всех сил. И вот однажды в феврале 2006 года она меня огорошила по телефону печальным известием. Я пообещал приехать на последнее прощание, но с утра почувствовал такой упадок сил, что признался самому себе, что просто не доеду до назначенного места встречи. И весь день провёл в грустной тоске от бессилия, от стремительного бега времени, который оставляет столько страшных зарубок на нашем сердце.
Однако я всё-таки выкарабкался из своей ямы, и ужаснулся тому тупому равнодушию, которому поддался во время последних дней Валентина, моего незабвенного товарища по общественному пресс-центру. И уже несколько раз был на его могиле на Митинском кладбище, и очень сожалею, что духовная немощь поразила меня, когда Валентину очень нужна была моя помощь, моё сопереживание его бед и тоски последних дней. И это меня часто гнетёт и подавляет, когда в бессонных метаниях по кровати вспоминаю Валентина, его добрую широкую улыбку, нашу игру под ливнем и наш общий хохот, когда головой сношу импровизированные ворота. Как и тогда, больно и смешно от воспоминаний…
И.Добронравов. 27 октября 2009 года.